Боже, Царя храни.
Сильный, державный,
Царствуй на славу, на славу нам.
Царствуй на страх врагам,
Царь православный.
Боже, Царя, Царя храни.

Рождение официального гимна связано с именем Алексея Федоровича Львова (1798 – 1870), культурнейшего и высокообразованного человека. Вопреки несправедливым отзывам противников, считавших Львова сухарем-бюрократом, он мог бы служить эталоном русского дворянина: его отличительными чертами были благородство, личная честь, скромность, приветливость, честность, осознание долга как служения «престолу и Отечеству кровью и делом».
В 1833 г. А. Ф. Львов сопровождал Николая I в Австрию и Пруссию, где императора повсюду приветствовали звуками «God Save the King». Царь выслушивал чужеземную мелодию монархической солидарности без энтузиазма и по возвращении поручил Львову, как наиболее близкому ему музыканту, сочинить новый гимн.
«В 1833 г. я сопутствовал государю в Австрию и Пруссию. По возвращении граф Бенкендорф сказал мне, что государь, сожалея, что мы не имеем своего народного гимна, и, скучая слушать музыку английскую, столько лет употребляемую, поручает мне попробовать написать гимн Русский. Задача эта мне показалась весьма трудною, когда вспомнил о величественном гимне английском «God Save the King», об оригинальном гимне французов и умилительном гимне австрийском.
Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа – от ученого до невежды.
Все эти условия меня пугали, и я ничего написать не мог. В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан. Написав эту мелодию, я пошел к Жуковскому, который сочинил слова («Молитва русского народа» – таково было первое название гимна), но как не музыкант не приноровил слов к минору окончания первого колена. Однако, положив гармонию простую, но твердую, я просил графа Бенкендорфа гимн послушать. Он сказал государю, который вместе с императрицей и великим князем Михаилом приехали слушать гимн в Певческий корпус (23 ноября 1833 г.), где я приготовил весь хор и два оркестра военной музыки. Государь, прослушав несколько раз, сказал мне «С`est superbe» ... (великолепно ). Мигом музыка гимна разнеслась по всем полкам, по всей России и, наконец, по всей Европе».
Первое публичное исполнение состоялось не в Петербурге, а в Первопрестольной, в Большом театре. На афишах стояло, что будет исполняться «Народная русская песнь» (т.е. национальный или государственный гимн). В хор собрали всех актеров русских трупп столицы, в том числе и М.С. Щепкина.

Вероятно, Николай I не сразу утвердил гимн Львова и бесповоротно принял решение лишь после 25 декабря 1833 г. В этот день, помимо Рождества, Россия праздновала окончательное освобождение от «нашествия двунадесяти языков». После «опробования» музыки среди военных, Бенкендорф послал композитору записку, в которой писал, что император был восхищен произведенным эффектом. В награду творец получил табакерку с бриллиантами, самый лучший из которых он поместил в ризу иконы церкви Божьей Матери Всех Скорбящих, а в 1834 г. был зачислен флигель-адъютантом (в чине ротмистра) в корпус кавалергардов для несения придворной службы.
Итак, 25 декабря 1833 г. стало днем рождения государственной молитвы Российской империи за своего царя, единственного и официального гимна.
Несложную хоральную мелодию Львова называли одной из красивейших в мире. Гениальность львовской находки состояла в простоте формы и силе идеи. Русский гимн был самым кратким в мире. Всего 6 строк текста (в качестве гимна исполнялась только первая строфа написанного В.А. Жуковским стихотворения) и 16 тактов мелодии легко западали в душу, без труда запоминались абсолютно всеми и были рассчитаны на куплетный повтор – трижды (для сравнения: греческий гимн 1864 г. имел 158 строк!).
Гимн пели при встречах императора на балах, при официальных въездах в города и на торжественных застольях после здравиц за императора. Сложился и театральный ритуал встреч – при появлении монарха в ложе тут же взвивался занавес, и вся труппа артистов пела «Боже, царя храни», после чего следовали крики «ура!» и ответные поклоны венценосца. Все повторялось при выходе императора из ложи после конца спектакля.

Однако воспоминание об Александре I Благословенном вскоре исчезло, и с середины XIX в. в обществе нарастало раздражение мертвящей деспотией и правительственной пропагандой, нещадно эксплуатировавшей три первых слова гимна во всех официальных статьях и речах.
Атеистическая интеллигенция видела в Львове лишь придворного аристократа, а в его шедевре – голый монархизм и «поповщину». Русский национальный гимн для многих стал пустышкой, он уже не сплачивал, а раскалывал общество. После манифеста 17 октября 1905 г. предлагался даже новый текст для гимна:
Боже, царя храни,
Другом свободы
Царствуй на славу нам!
Мир даруй всем странам,
Сблизив народы.
Боже, царя храни!
Но типографский работник чуть было не поплатился свободой за такую крамолу.

8 и 10 мая 1883 г. в дни коронования Александра III с трибун, построенных между Спасской и Никольской башнями Кремля, гимн и глинковское «Славься!» исполнялись оркестром и грандиозным десятитысячным хором, составленным из артистов всех московских театров и детей ста двадцати училищ Москвы.