Меню сайта |
|
|
|
Наш опрос |
|
|
|
Статистика |
|
|
|
|
Приветствую Вас, Гость · RSS |
19.03.2024, 08:45 |
Спустя несколько дней по смерти (20 октября 1894 года) своего отца и вступления на престол, 14 ноября 1894 года в Большой церкви Зимнего дворца сочетался браком с Александрой Феодоровной; медовый месяц проходил в атмосфере панихид и траурных визитов[10].
Одними из первых кадровых решений императора Николая II было увольнение в декабре 1894 года конфликтного И.В. Гурко с поста генерал-губернатора Царства Польского и назначение в феврале 1895 года на пост министра иностранных дел А.Б. Лобанова-Ростовского — по смерти Н.К. Гирса. Первым крупным международным актом императора явилась Тройственная интервенция — совместный (с Германией и Францией) ультиматум Японии, сделанный 23 апреля 1895 года.
Первым публичным выступлением императора в Петербурге стала его
речь, произнесённая 17 января 1895 года в Николаевской зале Зимнего
дворца пред депутациями дворянства, земств и городов, прибывших «для
выражения Их Величествам верноподданнических чувств и принесения
поздравления с Бракосочетанием»; произнесённый текст речи (речь была
заранее написана, но император произносил её лишь временами заглядывая
в бумагу) гласил: «<…> Мне известно, что в последнее время
слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся
бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах
внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все Свои силы
благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твёрдо и
неуклонно, как охранял его Мой незабвенный, покойный Родитель.»[11] В связи с речью царя, обер-прокурор К.П. Победоносцев 2 февраля того же года писал великому князю Сергею Александровичу:
«<…> После речи Государя продолжается волнение с болтовнёй
всякого рода. Я не слышу её, но мне рассказывают, что повсюду в
молодёжи и интеллигенции идут толки с каким-то раздражением против
молодого Государя. Вчера заезжала ко мне Мария Ал. Мещерская (ур.
Панина)[12],
приехавшая сюда на короткое время из деревни. Она в негодовании от всех
речей, которые слышит по эому поводу в гостиных. Зато на простых людей
и на деревни слово Государя произвело благотворное впечатление. Многие
депутаты, едучи сюда, ожидали бог знает чего, и, услышав, вздохнули
свободно. Но как печально, что в верхних кругах происходит нелепое
раздражение. <…> Я уверен, к несчастью, что большинство членов
госуд. Совета относится критически к поступку Государя и, увы,
некоторые министры тоже! Бог знает, что́ было в головах у людей до
этого дня, и какие выросли ожидания… Правда, что давали к тому повод…
Многие прямые русские люди были положительно сбиты с толку наградами,
объявленными 1 января. Вышло так, что новый Государь с первого шага
отличил тех самых, кого покойный считал опасными <…> Всё это
внушает опасение за будущее. <…>»[13] В начале 1910-х представитель левого крыла кадетов В.П. Обнинский писал о речи царя в своём антимонархическом сочинении: «Уверяли, что в тексте стояло слово „несбыточными"[14].
Но как бы там ни было, оно послужило началом не только всеобщего
охлаждения к Николаю, но и заложило фундамент будущего освободительного
движения, сплотив земских деятелей и внушив им более решительный образ
действий. <…> Выступление 17 января 95 года можно считать первым
шагом Николая по наклонной плоскости, по которой он продолжает катиться
и доселе, всё ниже спускаясь в мнении и своих подданных, и всего
цивилизованного мира.»[15] Историк С.С. Ольденбург
писал о речи 17 января: «Русское образованное общество, в своём
большинстве, приняло эту речь как вызов себе <…> Речь 17 января
рассеяла надежды интеллигенции на возможность конституционных преобразований сверху. В этом отношении она послужила исходной точкой для нового роста революционной агитации, на которую снова стали находить средства.»[16]
Коронация императора и его супруги состоялась 14 (26) мая 1896 года (о жертвах коронационных торжеств в Москве см. в статье Ходынка). В том же году проходила Всероссийская промышленная и художественная выставка в Нижнем Новгороде, которую он посетил.
В 1896 году Николай II также совершил большую поездку за границу, встретившись с Францем-Иосифом, Вильгельмом II, Королевой Викторией (бабушкой Александры Фёдоровны). Завершением поездки стало прибытие Николая II в столицу союзной Франции Париж.
Манифест от 28 июня 1899 года (опубликован 30 июня) извещал о кончине того же 28 июня «Наследника Цесаревича и Великого Князя Георгия Александровича»
(присяга последнему, как наследнику престола, приносилась ранее вместе
с присягой Николаю) и гласил далее: «Отныне, доколе Господу не угодно
ещё благословить Нас рождением Сына, ближайшее право наследования
Всероссийского Престола, на точном основании основного Государственного
Закона о престолонаследии, принадлежит Любезнейшему брату Нашему
Великому Князю Михаилу Александровичу»[17].
Отсутствие в Манифесте слов «Наследник Цесаревич» в титуле Михаила
Александровича возбудило в придворных кругах недоумение, что побудило
императора издать 7 июля того же года Именной Высочайший указ, который
повелевал именовать последнего «Государем Наследником и Великим Князем»
|